Бегущая по волнам

Супруга владельца Capital Group Павла Те — Ольга Карпуть, продемонстрировала свою средиземноморскую яхту и рассказала о жизни светской львицы (фото) 

Водитель Ольги привычным движением выезжает на автописту, и сразу перед нами вырастает башня «Ушуаи», одного из трех главных заведений бессонной Ибицы. Но мы поворачиваем налево и едем поперек промзоны, в дальнем конце которой – помню как сейчас! – клуб «Амнезия». Минуем поворот на «Пачу», и у меня начинается паника. Как это можно — вырваться на Ибицу к красивой женщине только для того, чтоб поесть с ней запеченного батата?! Одержимость Ольги Карпуть здоровой пищей широко известна и прогрессирует. Летом она поменяла меню кафе при своем московском концепт-сторе «КМ 20»: на смену бургерам и пицце пришли комбуча и реджувелак. Но мне-то о чем рассказывать по приезде с райского острова? Как я нализался шотов из витграсса?

Не успев додумать эту мысль, оказываюсь на месте — весь путь от аэропорта до Рок-Льиса занимает около четверти часа. Карпуть встречает меня в шелковом платье-комбинации молочного цвета и босоножках Simone Rocha на плоском ходу. Выглядит — хоть сейчас на заставку онлайн-магазина «КМ 20»: крошечный сын Пал Палыч зажат под мышкой, джек-рассел и курцхаар вертятся под ногами, из-за спины выглядывают восьмилетняя Соня и четырехлетняя Саша. Где-то в недрах одноэтажной виллы Gaviota (по‑испански — «Чайка») глава семьи, девелопер Павел Те, готовит вегетарианский завтрак (да, он тоже в теме). Справа за линией прибоя качается семейная яхта с надписью строгим шрифтом на корпусе — Pumpkin.

Однопалубная Pumpkin умеет развивать серьезную скорость

«Паша с самого знакомства ласково зовет меня Тыквой. В какой-то момент мы выросли в целую тыквенную семейку, поэтому и лодку он назвал так же», — пожимает плечами Карпуть. Привыкшие к русским фамилиям, заканчивающимся на «-ин» — Ленин, Путин, — испанцы во всех маринах тщетно спрашивают сеньору Пумпкин. Про таких на яхте не слыхали, зато светская Москва на борту судна бывает представлена в лучшем виде: то ­фотограф Илона Столье с мужем, депутатом Виталием Южилиным заедут, то Михаил Друян закроет очередной ивент на острове и заедет на пару дней погреться на палубе, то Андрей Бартенев заглянет по пути в один из недоступных мне в данный момент клубов и будет страшно сокрушаться, что не захватил костюм Микки-Мауса. В прошлый раз человек-инстал­ляция при­езжал не с пустыми руками — привез на судно скульп­туру «Безрукий кентавр» Эрнста Неизвестного.

Пока Ольга нахваливает кентавра, к вилле подъезжает съе­мочная бригада Tatler, и мы все вместе садимся в тендер — маленькую лодку, которая мчит нас до яхты. Павел Те рулит сам и управляется не хуже, чем дочерние компании его Capital Group — с летними гостендерами на расширение тротуаров в цент­ре Москвы. На борту нас встречает команда из девяти человек: капитан, боцман, техник, два матроса, три стюардессы и повар-австралиец, с помощью безглютенового хлеба и бессахарных десертов расширяющий царство здоровой пищи Ольги Карпуть до масштабов морской империи. Павел Владимирович передает ему пакет со свежим сельдереем и шпинатом: островными — в два раза толще и сочнее московских. Вскоре они пойдут в холодный отжим, пока же для взрослых открывается первая бутылка шампанского, а дети переходят в автономный режим. Под присмотром одного из матросов к их услугам целый аквапарк: горка, по которой с флайбриджа можно съезжать в море, плот, бассейн, сибобы, несколько гидроцик­лов. «Обычно на лодке шесть-семь малышей — наши плюс дети примкнувших друзей. Их надо как-то развлекать, чтобы они не мешали взрослым, — извиняется Карпуть. — Девочки чуть ли не с рождения умеют плавать и все яхтенные гаджеты освоили в совершенстве. Соня обожает катать гостей на надувной ват­рушке, привязанной к тандему. На нем или на сибобе она может провести шесть часов подряд. Гости выдерживают сильно меньше: это настоящий тест на прочность позвоночника».

Восьмилетняя Соня разбирается в развлечениях водных не хуже, чем мама Ольга Карпуть — в модных

Многочисленные игрушки для детей, впрочем, меркнут на фоне пятидесятиметровой игрушки для взрослых, на которой мы стоим. Эту модель итальянская верфь Overmarine разработала два года назад, снабдив двигателями Rolls-Royce (обычно двумя, но у «Тыковки» их четыре), которые позволяют делать тридцать семь узлов (почти восемьдесят километров в час) при загрузке триста тонн. В базовой комплектации новая Mangusta 165 стоит тридцать миллионов евро. С чего ей стоить меньше, когда четыре роскошные каюты от номеров пятизвездочного отеля отличаются разве что тем, что вай-фай ловится идеально и не требует дополнительной оплаты?

Ольга проводит краткую экскурсию и уходит на нос заниматься любимым делом — фотографироваться. Я устраиваюсь в лаундж-зоне ближе к корме и, пользуясь случаем, спрашиваю Павла Те, правда ли, что среди его предков — корейская знаменитость. Он рассказывает, что как раз в мае был в Сеуле на открытии музея деда Чо Мен Хи (в русском варианте — Михаила Чо). Оказывается, тот был выдающимся поэтом и борцом с японской оккупацией. В конце двадцатых годов переехал в Советский Союз, в 1938 году стал жертвой репрессий. Павел Владимирович углубляется в под­робности: по стилю и проблематике одна часть стихов его деда близка Федору Тютчеву и Афанасию Фету, другая — Владимиру Маяковскому, которого Михаил Чо переводил на родной язык.

Ольга Карпуть с мужем, девелопером Павлом Те

Девушки и фотографы присоединяются к нам, и разговор плавно переходит к парижской Неделе моды — Карпуть только что оттуда. Отец категорически запретил брать Пал Палыча, поэтому Ольга ходила на показы с сумкой-холодильником в руках, чтобы по дороге от одного первого ряда до другого собирать молоко для сына. Постоянные клиентки «КМ 20» тоже без гостинцев не остались: «Мы закупили много Рафа Симонса, его уход из Dior нам даже по душе — будет больше времени на собственный бренд, который мы давно и успешно продаем». Потом Карпуть вспоминает, как дизайнер Симон Жакмю вышел в финале весь в белом в обществе белого же живого коня, а на следующий день в шоу-руме без грамма само­иронии спрашивал каждого байера: «Ты плакала?»

У самой Карпуть с самоиронией полный порядок. Смеется она высоким голосом Клары Румяновой из «Ну, погоди!», причем приблизительно в половине случаев — над собой. «Ну я же блондинка», — запросто говорит она. Или вместо слов переходит на звукоподражания — она много времени проводит в детском обществе, ей можно. В облике мамы-тыковки мало общего с овощем: светлые волосы, зеленые глаза, тонкая кость. И почти прозрачная кожа — когда она замирает (а это происходит нечасто: рядом Павел Владимирович, трое детей — и все требуют внимания), можно в деталях рассмот­реть хитросплетения вен в области ключиц.

Считается, что женщины такой конституции рожают с огромным трудом. Только не Ольга Карпуть. Хотя у всех ее детей разница в возрасте ровно четыре года, она уверяет, что все беременности — незапланированные. Она доверяет интуиции и потому с именем младшего определилась раньше, чем стал известен пол: «Я сразу почувствовала — у меня там Пашка. Летом в перерывах между закупками и поездками я проводила много времени здесь, на Ибице. Йога, правильное питание, море и здоровый сон сделали свое дело: первого сентября я родила сына».

От йоги Ольга отвлеклась буквально на несколько дней — родила и тут же вернулась к своему важному делу. На девятом месяце она опытным путем выяснила, что малышу в животе нравится, когда мама делает стойку на руках (понимаю парня: для него это возможность на пару минут перестать болтаться вниз головой). Семейная байка гласит, что принимавший роды Марк Курцер на второй день зашел в палату Карпуть в Лапино, увидел мать, кормящую младенца в позе лотоса, и ушел пораженный. Сами понимаете, удивить главного акушера всея Руси не так-то просто. А через неделю Ольга уже была в клетчатом платье A.W.A.K.E. с оборками-оригами на церемонии GQ «Человек года». «Получила кучу комментариев — мол, мать-кукушка, бросила ребенка. Что же теперь — не ужинать, если я родила? В современных роддомах всячески подчеркивают, что залеживаться нельзя. В целом концепция «есть и спать за троих» кажется мне устаревшей. Я даже во время беременности не отказывала себе в бокале хорошего красного вина. Если в приятной компании и в удовольствие, то почему нет?»

Сегодня, впрочем, к шампанскому Ольга прикоснулась чисто символически: она как минимум три недели планирует быть личной кейтеринговой компанией Пал Палыча. В самый дальний рейс — вокруг Майорки и Менорки — яхта Pumpkin ходила еще до рождения Те-младшего, а сейчас старается обернуться одним днем. Вот и сегодня, завидев первые признаки бархатного бале­ар­ского заката, Карпуть командует с айпада: «В порт!» Ей надо успеть накрыть скучающему на берегу мальчику первый из его трех-четырех сегодняшних ужинов и провести предвечернее занятие йогой на крыше «Чайки». Я уже большой и поеду сейчас на закрытие сезона в клуб «Спейс», а Ольга будет строить планы по открытию второго концепт-стора «КМ 20» здесь, на Ибице. Понимая, что лучшего случая не будет, набираюсь смелости и задаю Карпуть главный вопрос. Она упоминала, что дружит со Светой, первой женой Павла Владимировича, и их сыном Герой, но злые языки напоминают, что есть еще вторая жена, вроде бы даже действующая. Ольга отвечает предельно непонятно. «Свадьбу, значит, зажала, вот вы о чем?» — задумчиво протягивает она. Потом кокетливо поправляется: «А я уже замужем!» В финале выдает свой фирменный смешок — и, глядя в глаза, добавляет: «Конечно, свадьба будет. Все будет!»